Феликс. Глава восьмая.

Глава девятая

Между тем Феликс испытывал страшное одиночество. Словно вся предрассветная тьма сгустилась вокруг него и сдавливала отовсюду, он ощущал это едва ли не физически.
«Это не мои чувства, – повторял он. – Я их не принимаю».
Лёжа в кровати поверх покрывала, Феликс снова достал и раскрыл Библию.
Часы на стене напротив него пробили полночь. (Какие часы? Как пробили? Описание присутствия в комнате)
– Свой жизни путь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу, – внезапно услышал он голос, но не удивился, а, оторвавшись взглядом от книги, упёрся им в средних лет мужчину, нога за ногу сидевшего за его – Феликса, компьютерным столом.
– Хотя, справедливости ради, должен заметить, что жизненный путь Данте приблизился к половине лишь по правилу золотого сечения.
Феликс удивлённо рассматривал незваного гостя. Тот выглядел весьма респектабельно в дорогом коричневом костюме, ботинках из крокодиловой кожи, с тростью с золотым набалдашником в виде львиной головы с оскаленной пастью.
– Или так, – продолжил мужчина: – Духовной жаждою томим, в пустыне мрачной я влачился… Как там дальше?
– И шестикрылый серафим на перепутье мне явился.
Неожиданный собеседник Феликса развеселил. Если раньше он беспрекословно слушался мать и не вступал в общение с незнакомцами, то теперь, после сегодняшних событий, почувствовал в себе больше прав, а Наташа сейчас представлялась Феликсу заблудившейся несчастной девочкой.
– М-да, не похож я на шестикрылого серафима, не похож. Хотя… серафим осеняющий, неплохо звучит, а?
– Да уж, – согласился Феликс. Читать ему расхотелось, зато было интересно разговаривать с гостем, и стало любопытно узнать, кто он? Отчего-то Феликс был уверен, что незнакомец – не человек.
– Я здесь и не здесь, я есть и не есть, – словно отвечая на мысли Феликса, сказал мужчина и воздел свои абсолютно чёрные, без малейшего проблеска, глаза к потолку. – Всегда хотелось изречь нечто эдакое. Но чушь, по-моему, получилась, как полагаешь?
Феликс, посмеиваясь, пожал плечами.
– Чушь-чушь, – утвердительно сказал мужчина. – Люблю импровизировать, моя слабость! Весь мир – театр, а люди в нём актёры. Кто это сказал? Впрочем, какая разница. Разве не главное суть? Вот ты можешь объяснить мне смысл своего существования, а, дитя пробирки?
Феликс покачал головой.
– Вот то-то и оно. Никто не может.
– А ты?
Мужчина сощурился.
– Что я? Зачем мне это? Да и тебе. Не выстраданная, даже так – не прочувствованная идея ничегошеньки не стоит. Постигни её сам, мой инопланетный друг.
– Я не Фауст, а Феликс – не путай.
– Так и я не Мефистофель.
– А кто ты?
– Я? – незнакомец задумался. – Вот уж не знаю, как и представиться. Очень люблю придумывать и задавать разные квесты.
– Так ты игрок?
– Игрок? Нет. Скорее я программист. Видишь ли, во вселенной, как и в игре, свои законы. Например, ты находишься сейчас в плоти, но ты можешь из неё выйти; в данном месте, но можешь его покинуть; во времени – можешь перейти в другое время. Есть множество дверей: ты можешь войти в любую из них и не знать, что там окажется. О прочем же не думай – это моя забота, главное – играй.
– Но что ты хочешь взамен? Может быть, мою душу?
Нос Программиста сморщился.
– Душа достаётся лишь после смерти тела – её носителя. Боюсь, не дождаться мне твоей души. Ты оказался там, где не должен быть. Знаешь, что такое вечность? А одиночество? Я открою тебе то, что знаю сам, и, возможно, мы окажемся полезны друг другу. Разве этого не довольно?
– А как же Бог? – Феликс приподнял книгу, лежавшую справа на кровати.
– Бог, – Программист призадумался. – Кто Он – Бог? Если Он – Бог и всё знает, то почему допустил тебе быть? Не знаешь? И мне неведомо. А тебе нравится играть?
– Скучно, – признался Феликс. – Впрочем, немного занимает вначале, пока игра новая, но затем надоедает: все игры похожи – во второй раз играть неинтересно, ведь я ничего не забываю.
– Какие игры предпочитаешь? Стрелялки, бродилки, собиралки?
– Обучающие. Например, вождение машины или самолёта.
– Разве у тебя есть машина или самолёт?
– Нет, – смутился Феликс, – просто мне интересно получать новые знания и навыки вождения.
– Зачем тебе знания и навыки, которыми ты не можешь воспользоваться на практике, а только в играх?
– Я же сказал: интересно.
– Забавно, – сощурился Программист. – Я полагаю, что любые полученные знания или освоенные навыки должны приносить их обладателю практическую пользу, а иначе они превращаются, извини, в некий бесполезный балласт, который и место занимает и выбросить жалко. Глупец тот человек, который не умеет извлечь пользу из полученных им знаний.
Он посмотрел на юношу.
– Так ты согласен поучаствовать во вселенской игре?
– Но что-то же от меня потребуется? – состорожничал Феликс.
– В том-то и дело, что абсолютно ничего. Только твоё согласие. Это не лохотрон. Всё по-честному, и в случае победы, без вознаграждения ты не останешься.
– Какого вознаграждения?
– А чего ты хочешь?
– Узнать, кто я и откуда.
– Извечные человеческие вопросы, – вздохнул Программист. – А так же: «быть или не быть?», «кто виноват?», «что делать?» Так я не понял: ты согласен на игру, или?
Феликс кивнул.
– Где же ты был раньше?
– Раньше…

***
Феликс ощутил себя маленьким, с ярко-жёлтой погремушкой в руках, сидящим в деревянной кровати с перильцами. Справа и слева от его кровати стояли два бородатых старика: один был закутан в длинный восточный халат поверх тонкого льняного хитона, другой облачён в бархатный камзол и панталоны и в руках он держал мягкий берет с большущим пушистым пером, занимавшим всё внимание Феликса. Внезапно в комнату вошёл человек в плотном дорожном плаще – отчего-то представлялось, что человек этот много путешествовал.
Старик халате спросил гостя:
– Зачем ты пожаловал?
Тот пальцем указал на Феликса.
– За ним.
Ему возразил старик в камзоле:
– Ты не властен над ним: жизнь его вне твоей юрисдикции.
– Это де-юре, а де-факто ещё посмотрим.
– Ты проиграешь.
– Поспорим?
– Опять? – старик напялил на голову берет и нарочито громко засмеялся, хотя и не сводил напряжённого взгляда с лица гостя. – Что можешь ты сделать с заведомо добрым семенем?
– Он родился на моей территории подобно человеку, и я требую на него полномочий.
К ним в комнату бесшумно вошёл ещё один гость – в длинной белой тунике препоясанной золотым шнуром. Пришелец был бос, и Феликс через перила кровати различал шрамы на его ступнях. Вновь вошедший сказал прежнему гостю:
– Полномочия будут тебе даны, как только младенец войдёт в лета и станет полноправным гражданином своей страны.
Человек в тунике неожиданно исчез, а гость в плаще вплотную приблизился к маленькому Феликсу, но тому нисколько не было страшно – он с любопытством рассматривал незнакомца: смуглое с резкими чертами лицо, пристальный взгляд беспросветно-глубоких глаз… Программист!

***
– …пора снять с тебя розовые очки.

***
– Нет тормозов! Это подло! – Феликс изо всех сил давил на бесполезную педаль. Машина на полной скорости неслась по мосту, обломанный конец которого уходил далеко в средину залива. В отчаянии Феликс пытался сбросить скорость, вертя руль влево и вправо, отчего японочка «целика» поочерёдно стукалась боками о бетонные ограждения моста и с искрами раздирала ярко-красные дверцы и крылья. Слева от Феликса сидел Программист.
– Ты так считаешь? – встревожился он. – Ну, хорошо.
Правая нога Феликса неожиданно ощутила сопротивление, и машина на бешеной скорости завизжала тормозными колодками и остановилась на самом краю разрушенного моста.
Феликс медленно убрал с руля трясущиеся ладони и опустил их на колени. Он перевёл дыхание и откинулся на спинку сиденья.
– Тебе понравилось? – спросил Программист.
– Чудовищно.
– Полагаешь?
В тот же миг они очутились в падающем пассажирском «Боинге». Феликс сидел за штурвалом, на голове его были наушники, в которые истошный голос вопил:
– В-12, В-12! Немедленно выходите из штопора, немедленно выходите!
За спиной пронзительно верещала стюардесса и слышались вопли пассажиров:
– Что происходит?
– Сделайте что-нибудь!
– Спасите!
И разносился детский плач.
Феликс рванул штурвал на себя, откинулся назад и похолодел: штурвал оказался оторванным в его руках! Программист на месте второго пилота визгливо засмеялся.
Самолёт в безнадежно глубоком штопоре. Феликс закрыл глаза. Внутренность его сковал леденящий ужас…

***

– Как приключеньице? – раздался над ухом голос. – Впечатлило?
– Реально, – Феликс раскрыл глаза. Это был не сон, но что? Осознанное сновидение или блуждание духом в ином измерении?
Программист сидел напротив него в шезлонге. Они находились на белоснежной палубе огромной яхты, и тугие паруса над ними рвались от ветра. Вокруг простиралась безбрежная океаническая гладь.
– Да-с... А ты молодчина. Некоторые в подобных случаях, извиняюсь, какаются.
– Неудивительно, – пробурчал Феликс.
– Всё это глупости, – Программист откинулся в шезлонге. – Я предлагаю тебе настоящую игру, ставкой в которой будет твоя жизнь в случае поражения, но и твою победу я оплачу хорошо.
– Что за игра?
– Действительная игра, которая разворачивается во вселенной.
– На чьей стороне я буду играть?
– Выберешь сам. Отныне ты не просто потребитель или зритель – ты можешь стать участником. Важно договориться о правилах. Ты можешь войти в чужую игру, а можешь создать свою. Нельзя только отступать от условий – всякое отступление считается предательством и влечет за собой наказание.
– А если я откажусь?
Программист сощурился. Его тёмные с проседью волосы перебирал ветер, и с удивлением Феликс отметил, что собеседник его гораздо старше, чем показалось вначале: по всему лицу Программиста пролегли глубокие борозды морщин, придававшие ему величие и мудрость.
– Твоё право, – равнодушно ответил он. – Тогда ты вернёшься в свою комнату, и будешь жить, как раньше.
– Я не умею забывать.
– Знаю. Итак, твоё решение? Или желаешь подумать?
– Нет. Ты меня заинтересовал. Только… я не верю в твоё бескорыстие.
Программист утомлённо вздохнул.
– Повторяю: мне от тебя ничего не нужно.
– А если я захочу всё бросить?
– Вход в игру свободен, мой друг, а выход отыщешь ты сам. Игра есть жизнь. Ты когда-нибудь задумывался о том, как тебе сыграть свою жизнь хорошо? Чтобы в конце не было «game over»? Это в компашках можно нажать «save game» и вернуться к началу, а в жизни? Зона отчуждения, зона дьюти фри. Феликс согласился вступить в зону отчуждения, выхода из неё нет.
– Мне редко приходилось пользоваться этой кнопкой, – признался Феликс. – Я просчитываю всевозможные варианты: все игры похожи.
– Как и судьбы, мой друг, как и судьбы, – снова сощурился Программист. – Всё, что существует, уже много раз было, так, может, хоть ты внесёшь разнообразие? Приготовься. Поехали! Мы с тобой…

Феликс. Глава восьмая.Проза

Феликс. Глава восьмая.
Проза